Предлагаю выкладывать здесь интересные факты о киокушине, интервью и т.д.
Я начну...

Материалы взяты с сайта superkarate
Интервью с Кристиной Ояма, 29 июля 2009

- Как жила ваша семья после кончины Сосая?

"Мы осиротели", - именно так я могу описать свои ощущения. Нам всем было сложно, особенно моей матери. Годом раньше в автокатастрофе погиб мой племянник. Он был первым внуком моих родителей, к тому же он был мальчиком, можете себе вообразить, какими счастливыми были моя мать и Сосай. В довершение ко всему, такой внезапный уход из жизни нашего отца и близкого друга был страшным ударом для нас всех. Моя мать действительно была очень сильной, ведь на ее долю выпало пережить потерю внука, потом мужа, а потом разделение Киокушина.

- Как вы отнеслись к так называемому «Экстренному завещанию»?
(обратите внимание, далее оно может называться просто «завещание»).

Для начала, когда мы узнали о том, что Сосай оставил «завещание», нам никто не сказал, что это было «Экстренное завещание».

Когда я вернулась из Нью-Йорка (где я училась в колледже), похороны уже закончились и прах Сосая покоился в урне. Я опоздала на 1 день. Моя сестра тоже приехала на несколько недель позже, так как она была занята с ребенком.

Это было ужасно, потому что мои мать с сестрой не смогли организовать похороны, - они были «расписаны» и спланированы людьми Мацуи, главным образом Ямадой, который тогда был бранч-чифом Джиото – восточного Токио, с его же помощью Горай, бывший ученик Шигеру Оямы, изгнанный своим же учителем, пришел в Киокушин. Я не знаю, что могло заставить Сосая хотя бы допустить мысль о том, чтобы сделать Горая бранч-чифом Нью-Йорка. Единственным объяснением, очевидно, является тот факт, что в Манхэттене не было ни одного додзё Киокушинкай каратэ – если это вообще может быть тому основанием! Впоследствии Сосай не показывал никакого участия относительно своего решения и просил американских бранч-чифов тщательно «присматривать» за Гораем. Не стоит даже упоминать о том, что нам так и не довелось услышать ничего достойного о нем.

В тот день, когда Сосай умер, в 6 часов утра моей матери позвонил его учи-дэши, он же был водителем Сосая. Он сказал, что Сосаю стало трудно дышать. За несколько часов до этого моя мать была в больнице, Сосай съел суп, который она принесла, и прилег отдохнуть, поэтому она была так шокирована этой новостью.

Когда мать приехала в больницу, Сосай был уже при смерти. Впоследствии она вспоминала, что Рояма и Ямада в числе пяти «свидетелей» прибыли туда до нее, это было так странно. С ней они даже не заговорили, а потом стало известно, что Рояма уже занимался распределением мест на похоронах! Люди «толпились», не давая матери никакой возможности побыть наедине с мужем; Старшая Сестра даже была вынуждена выпроводить всех наружу. Доктору Шинохаре (доктор Шинохара из Международного Госпиталя Святого Луки в Токио) пришлось даже вызвать охрану, потому что Ямада был против вскрытия. Не забывайте, к нам он не имеет никакого отношения.

За день до этого отец позвонил мне в Нью-Йорк, тогда я даже представить себе не могла ничего подобного. (Он позвонил вечером 25 числа, в Нью-Йорке было уже утро.) Он оставил сообщение на автоответчике. Когда я перезвонила в больницу, его уже не было.

Подробностей об обстоятельствах составления «завещания» нам не сообщили. Так называемые «5 свидетелей» заявили, что «Сосай оставил завещание». Все выглядело так, как будто в последние годы существовало что-то вроде некого договора, но то было обманчивое впечатление. Я поняла, что чего-то не хватает еще до того, как увидела документ, – когда нам не разрешили взглянуть на подлинник и попросили не консультироваться с юристом. В ходе одного из судебных слушаний по делу о законности «завещания» 5 свидетелей утверждали, что они заставили Сосая, больного раком, написать это «завещание» в течение 3 дней (17, 18, 19 апреля), по 5-6 часов в день и даже больше. Моя мать, которая ездила в больницу каждый день, даже не слышала ничего подобного! Думаю, теперь вы понимаете, почему мы относимся к Мацуи и даже Рояме, который выставил все это напоказ, с таким подозрением.

Одним из тех, кто занял нашу сторону в суде, чтобы опровергнуть действительность «завещания», был доктор Хинохара Шигеаки из Госпиталя Святого Луки, где Сосай проходил лечение. Они были знакомы более 40 лет. В своем судебном выступлении он заявил, что в те дни, когда, как утверждали сподвижники Мацуи, было написано «завещание», он точно спрашивал Сосая о его распоряжениях, особенно тех, что касаются федерации. Он очень долго был личным врачом моего отца, поэтому после операции честно рассказал о состоянии последнего. Для его возраста Сосай находился в превосходной физической форме, но ему нельзя было продолжать работать в таком же напряженном ритме. Он спросил Сосая (именно такими словами): «Вы подумали о наследнике? Решили, кто может занять ваше место, когда вы отойдете от дел?» Доктор Хинохара вспоминает: «Я понимаю, как долго Сосай размышлял об этом». Ответ Сосая был таким: «Нет, никто. Мне понадобится 3-5 лет, чтобы назначить такого человека.»

Если вы покажете «Экстренное завещание» любому юристу, обладающему достаточными знаниями и опытом в области наследственного права, он вам сразу же скажет, что оно было написано таким образом, чтобы наверняка семье Оямы не осталось ничего, кроме долгов. Один из первых адвокатов, кто взялся за это дело, пришел в ужас от такого «завещания». Каждое предложение, каждое слово полностью проясняет ситуацию (с точки зрения законодательства). В том так называемом «завещании» все, что касалось оставшееся на долю семьи Оямы «добра», было покрыто мраком и не имело юридической силы. Все закладные и займы, даже закладные на компании и организации, достались семье, преимущественно – матери.

Я сразу увидела, насколько нелепой была та часть, в которой от моей матери требовалось, чтобы она не вмешивалась в дела Киокушина. Интуиция мне подсказывала, это не совсем то, что мог сказать мой отец.

(Некоторые) люди говорят, что Сосай «никогда бы не оставил федерацию» семье. Но вопрос в том, что если она была оставлена кому-либо живущему, зачем им что-то изобретать, подделывать завещание основателя и изменять суть того, чему он посвятил жизнь? Стал бы кто-нибудь замалчивать это? Даже если то, что Сосай написал в книге, можно принимать за «доказательство» его пожеланий, это не дает права кому бы то ни было, будь то даже группа бранч-чифов, подделывать документы и делать все, что им заблагорассудится.

Люди Мацуи подали в Апелляционный Суд и добрались до Верховного, тогда как Суд по Семейным Делам отказал в рассмотрении дела и объявил недействительным «завещание», которое и дало Мацуи основание «провозгласить» себя Канчо.

Вердикт Апелляционного Суда гласил: «… «Экстренное завещание» не было оформлено в соответствии с необходимыми законодательными нормами, а использование больного (раком) в течение многих часов в отсутствие его лечащего врача, супруги и/или нотариуса во время составления документа снижает моральные качества свидетелей, воспользовавшихся такими обстоятельствами. Что касается содержания документа, который составлен с нарушениями законодательства и не может быть признан «завещанием» Масутацу Оямы, все 5 свидетелей являются заинтересованными сторонами.

Личный комментарий: (в Японии едва ли известны случаи внесения в вердикт личных комментариев - прим. автора) законным основанием «Экстренного завещания» является смерть субъекта в течение 2 недель с момента его составления. Если бы обстоятельства сложились так, что жизнь субъекта (Сосая) была хотя бы на 1 день короче, она могла бы рассматриваться как насильственная. С моральной, этической и правовой точки зрения невозможно сказать, что это были пожелания Оямы».

- Как и почему Мацуи остался Канчо после вынесения вердикта?
Потому что вердикт относился к «завещанию», а не к «функционированию организации». Мацуи смог быстро перетянуть Года и Рояму на свою сторону. Обычно люди идут теми путями, которые им известны. В довершение ко всему, в то время мы не понимали политики Киокушина.

- Говорят, что Сосай не хотел, чтобы семья была вовлечена в дела федерации. Что вы об этом думаете?
Семья - это такая же часть Киокушина, как и бранч-доджо. Мой зять организовал весовой Чемпионат по Киокушину, который ежегодно проводится в Осаке. Сосай сделал его “Кансай-Хонбу чо” (штаб-квартира западной Японии). Также Сосай говорил с Макото Накамурой, так как его территория входила в эту область.

Сейчас нет ничего сложного в том, чтобы организовать турнир, но по тем временам это требовало огромных финансовых затрат. Каждый год наша семья занималась поисками спонсоров. Сейчас продукция с киокушиновской символикой - это нормальное явление, а тогда моя мать сама делала доги, пока Isami не ввела систему выплаты авторского гонорара. Именно ее компания (членом совета директоров которой являлся и мой отец) производила киокушиновские товары для всех чемпионатов Японии и мира. Мои родители вместе с учи-дэши по ночам выходили размещать плакаты по городу. Также компании моей матери принадлежал ежемесячный журнал "Power Karate", и Сосай руководил изданием и набирал людей для обеспечения творческого процесса. Мать разрабатывала дизайн сертификатов и членских карточек, вместе с нашими родственниками нумеровала билеты на турниры собственными руками; дизайном плакатов также занимались Сосай и наша мать, которая к тому же была художницей. Грейс переводила моему отцу с 11-летнего возраста, а мать была дизайнером всех товаров для Чемпионата Мира. Мы были вовлечены в Киокушин – все это делалось не только учениками/бранч-чифами. Очень эгоистично и расчетливо с их стороны сознательно говорить такое. Некоторые бранч-чифы недооценивают это, но большинство жило так далеко от нас и от Хонбу! Как они могли знать хоть что-нибудь о нас? Не так просто было совершить перелет из Сингапура на Гавайи, это и сейчас нелегко, даже до Бразилии далеко. Они видели Сосая раз в несколько лет, или раз в год в лучшем случае?

Казалось, «ученики» приходили, чтобы забрать у семьи все, особенно вначале, когда «завещание» использовалось против нас. Я была разочарована поведением некоторых «высокопоставленных чинов», которые также были вовлечены в процесс по «завещанию».

Мы все играли по одним правилам, только разные роли. Мы имеем столько же прав, сколько и бранч-чифы, касаться дел федерации. Люди видят успехи Киокушина, но редко помнят или знают, как Сосай добился этого, какую роль в этом сыграла моя мать и вся наша семья. Он намного дольше был аутсайдером, чем счастливчиком.

Для нас то, как Мацуи (его люди) неустанно повторял «Я был назначен завещанием», демонстрировало его низкие моральные качества и беспринципность, потому что «завещание» должны были признать действительным, чего, кстати, так и не произошло. Если бы Мацуи (или кто-либо другой, поддержавший это) понимал, что сфабрикованное «завещание» нелепо, и отделил назначение «Канчо» от наследования, негативных последствий было бы на 80% меньше, и я считаю так до сих пор. Будучи «наследником Сосая», он просто не взял на себя полную ответственность.

Еще до того, как суд отказал в рассмотрении завещания, Мацуи публично заявил (мы уже были в ужасе от его позиции): «Если завещание не будет признано, я покину Хонбу». Потом, когда отказ был подтвержден Верховным Судом, Мацуи нашел другой предлог, якобы он «слышал, что его объявили наследником» после, и в итоге остался…! В конце концов у нас не было другого выхода, кроме как изгнать его постановлением суда.

Его позиции немного изменились после того, как Суд по Семейным Делам отклонил «завещание», но моральная рана осталась навсегда. Нам всем казалось, что «наследником» должен стать кто-то подобный члену нашей семьи. Думаю, мы все должны были испытывать похожие чувства, но Мацуи, казалось, испытывал к нам какую-то неприязнь.

Моя мать поддерживала моего отца на протяжении всей его жизни, еще до того, как родился Мацуи. Так что мне кажется вполне разумным оказывать ей наибольшее уважение. К тому же она была простым человеком: всегда с легкостью уступала и была очень вежливой. Даже если люди хотят сделать тебя Канчо, это дает тебе права так с ними обращаться, тем более с женой Сосая. Это разоблачило человеческие недостатки Мацуи, которые он прятал за своим талантом. Очень печально было наблюдать за тем, что делал Мацуи и его адвокаты.

Сейчас мистер Рояма тычет в то «завещание», чтобы оправдать их действия, направленные на восстановление фонда “Кёкусин сёгакукай”, который бездействовал в течение 30 лет и даже дольше. Сосай не проводил ежегодных собраний и никогда не получал результатов годичного анализа хозяйственной деятельности. Иногда сообщалось о смене члена правления, но больше никаких докладов не было. Мы никак не могли понять, к чему все это, и ответ стал ясен, когда мы познакомились с Умедой. Он понятия не имеет, что происходит, но обладает «социальным статусом». Даже после того, как он на законных основаниях лишился каких бы то ни было полномочий в Киокушине, Умеда отказывается уходить в отставку…! Нет необходимости говорить, что Рояма использует это как рекламный плакат, но законными путями уже ничего не восстановить. Неизменный адрес этого фонда – НАШ адрес, адрес Хонбу. Они не могут изменить его, потому что он неактивен.

Идея с фондом, признанным правительством, действительно великолепна, но в данной ситуации у меня возникли проблемы с другими людьми, которые в него вовлечены. Наследство должно быть и является частным делом. Поэтому я чувствую возмущение, когда третья сторона безответственно «использует» его в своих целях, как в случае с Роямой/Умедой и Мацуи.

Года, Мацуи и Санпей были в Непале, когда Сосай умер. Позже мне рассказали, что Мацуи постоянно говорил по телефону (предположительно) с Ямадой. Только тогда, КОГДА Сосай умер, Мацуи рассказал им о его смерти. Но он ничего не говорил о критическом состоянии, в котором находился Сосай. Года был в ярости, потому что они хотели вернуться в Японию как можно быстрее; если б они знали о состоянии Сосая, они бы еще успели увидеть своего учителя.

По возвращении Года и Санпей сказали нам, что Мацуи «изменил» свою позицию как только узнал, что Сосай умер. Он не был шокирован и не паниковал, а был крайне сдержанным. Когда они вышли из самолета в Нарите, в одном из встречавших они узнали Акиру Куросаву, отошедшего от дел главу Ямагучи Гуми (клан якудзы в Японии). Все выглядело так, как будто кто-то, не дожидаясь меня и «объявления» Мацуи следующим Канчо, уже хорошо позаботился обо всех приготовлениях к похоронам. Это некий «фон» того, что происходило вокруг оглашения «завещания».

«Организационная структура» была полностью проигнорирована его действиями, которыми он «копировал» Сосая. И все ему разрешали. Когда Комитет бранч-чифов (Нишида и Сампей) не смог заменить Мацуи на посту Канчо, никто не воспользовался данными привилегиями, и было решено оставить все как есть либо подчиниться системе Мацуи.
Товарный знак был зарегистрирован на имя Мацуи. Формально все бранч-чифы, члены Комитета и др. отказались от данных Сосаем привилегий, которому принадлежало право единоличного принятия финальных решений. Но, несмотря на это, существовала определенная структура их принятия, которую они могли использовать.
Например, люди, не являвшиеся бранч-чифами, начали ими становиться в разных группах с одним и тем же названием, предположительно преподавая то, чему учил Сосай.

- Каким было финансовое положение семьи после смерти Сосая?
Все счета были заморожены в течение недели. Мы не могли переводить деньги со счетов, открытых на имя моего отца, а счета, открытые на имя компании или организации были переведены на Мацуи, так как предполагалось, что он унаследует Киокушин. Моя мать не могла распоряжаться своим счетом, так как у отца был ипотечный кредит на наш дом в том же банке, где он брал ссуду.

- Как им удалось это провернуть??
Некоторые счета были открыты на имя Сосая, но большинство - на имя Киокушинкайкан, и этими счетами, очевидно, должен был распоряжаться следующий приемник. Другие счета были на имя компании, которой Мацуи хотел завладеть. Бухгалтер Мацуи сообщил банкам, что Мацуи законный наследник. Так как этот человек был хорошо известен, у банков не было причины сомневаться в его словах.

При жизни Сосая не было четкого разделения финансов: деньги находились на различных счетах компании, или счетах, открытых на имя Киокушин, но было не ясно, какие деньги являлись средствами организации, а какие – частным капиталом.

В результате, к моменту, когда Мацуи официально объявил себя следующим Канчо, он просто завладел всем, на основании того, что являлся предполагаемым наследником по завещанию. Проще говоря, мы должны были просить его разрешения, чтобы получить доступ к своим деньгам. Так нам сказали.

Важно понимать, что, как я уже сказала, такие действия Мацуи предпринял еще до того, как «Экстренное завещание» вступило в силу (а оно так и не вступило). Это дело было крайне необычным, потому что «завещание» еще не было признано, а суд уже отклонил его.

- Что вы думаете о неверных сведениях, распространившихся вокруг Киокушина и вашей семьи после смерти Сосая?
Сдается мне, никто не несет никакой ответственности за всю информацию, которая изрыгалась наружу. Люди много говорят, но очень немногие хотят брать на себя ответственность за все сказанное. Так много спекулянтов или ведомых по неверному пути учеников, которые порождают страх и паранойю. Так много слухов возникает из вещей, раздуваемых безо всякой меры. Думаю, мне следует напрямую взяться за недоразумения, поселившиеся в головах у людей. Именно поэтому я хочу использовать вебсайт в качестве «канала» оповещения о том, что произошло на самом деле, канала передачи истины.

- Как вы думаете, почему многие не смогли уделить достаточное внимание семье?
Не знаю, насколько они «не смогли» уделить внимание обстоятельствам, но могу сказать, что те, кто принимал организационные и правовые решения, действительно не справились с этим. Я даже могу вспомнить, какими радостными и взволнованными были некоторые бранч-чифы на 49-ый день траура (по традиционному Буддизму) после смерти Сосая. В тот день, когда я прилетела из Нью-Йорка, Года сказал, что я «отправляюсь домой на корабле». Я была в ужасе, не понимая, как ученик мог произнести такие слова, тем более он знал, что у меня не было билета.

Немного непредусмотрительно, но я никогда не покупала билеты сама. Обычно всем заправляла авиакомпания, потому что JAL (Japanese Airlines) была одним из основных спонсоров чемпионатов мира. Никто из Хонбу не сказал им приготовить билет для меня, хотя именно это было первым, о чем попросила моя мать. Я рыдала в манхэттенском отделении JAL. Наш самолет прилетел через день после того, как отец был кремирован. В тот день я сидела в офисе около входа в Хонбу и услышала смех, раздающийся оттуда. Это были Мацуи и Ямада. Мацуи подошел ко мне, но он даже не пытался изобразить горе или сочувствие. Думаю, они могли бы быть посдержаннее и проявить больше уважения. Все это очень, очень огорчило меня.

Годы спустя один из старых бранч-чифов Сосая, вспоминая то время, сказал: «Мы все были так захвачены наступлением новой эры Мацуи, что никто даже не думал о происходящем, пока он не стал холодным, грубым, манипулирующим, в общем, заурядным бизнесменом, у которого не было к этому никаких способностей, а обезьяна по имени Горай вертелась поблизости.» (смеется). То есть можно догадаться, что с точки зрения ученика/бранч-чифа, это могло быть не только горем, но и шагом вперед.

Что касается семьи и Киокушина, я думаю, одним из ложных слухов о нас, и я могу говорить только за себя, было то, что мы бы стали «диктовать» каратэ. Это ужасно для многих, кто тренируется достаточно долго, чтобы взрастить свое эго, кому кажется, что у них отбирают что-то, принадлежащее исключительно им. Такие чувства вполне понятны, однако также следует вспомнить, что они представляют каратэ Сосая и обучают этому других. Более беспристрастный взгляд назад сокрушителен, и это то, чего большинство бранч-чифов не сделало тогда. Доставшиеся по законному наследству права – это не то, чем занимаются в доджо. Как раз здесь возникает замешательство, особенно в среде бранч-чифов. Не помогло даже то, что мой зять был достаточно крутым (смеется). Думаю, люди затаили на него эту невысказанную обиду, потом я вспоминала это. На такие вещи можно взглянуть по-другому после, но сложно трезво оценивать ситуацию, когда эмоции бушуют так яростно.

Во-вторых, думаю, люди были напуганы, а наличие спорных вопросов подогревало этот страх еще больше. Многие даже не были с нами знакомы лично, однако это и не помогало. Мы были известны как «семья Сосая», но на самом деле никто не знал нас, даже учи-дэши жили в общежитии всего 3 года. Когда люди встречают меня в действительности, они удивляются, как сильно я отличаюсь от того, что они представляли или что им обо мне рассказывали. (смеется)

В-третьих, мне кажется, Мацуи (и другие) многое неверно толковал, например то, что семья пользовалась финансовой поддержкой, а это было абсолютно не так. В течение нескольких месяцев после смерти отца моя мать действительно получала деньги от Умеды в качестве «заработной платы». Но как только мы отнесли «завещание» на проверку юристу, поддержка закончилась. Также прекратились все платежи за коммунальные услуги, и вскоре нам было нечем платить за жилье, так как все счета Сосая были заморожены. Вдобавок ко всему, много денег уходило на адвокатов, которых нанимал Мацуи для того, чтобы пробиться в Верховный Суд.

Мы были вынуждены выгнать Мацуи, потому что он отказывался как уходить сам, так и встречаться с нашими адвокатами, опустошая сбережения матери. Он настаивал на том, что выплачивал аренду помещения суду, «организованному» его же бухгалтером, пока слушания не были окончены. Каждый раз, когда Мацуи говорил о своих «обязанностях по завещанию», я указывала ему на то, что в соответствием с тем клочком бумаги, каждый член семьи должен был получать определенную сумму, и где же все это? (смеется) Его обязанности были какими-то уж очень выборочными.

Я была со своим отцом и Киокушином достаточно долго, чтобы усвоить, кто есть ученик и кто есть учитель. До сегодняшнего дня меня удивляет, каким образом такой человек как Мацуи, который имел так много, чтобы унаследовать дело Сосая, пал так низко. Он опозорил не только Киокушин, но и Сосая, это так стыдно. Однако, несмотря ни на что, дела у него идут отлично, и его дело зовется Киокушин.

Поэтому не стоит говорить, у меня сложилось свое мнение о том, кто действительно уважает Сосая и кто просто использует его имя для собственной выгоды.

- В течение года после смерти Сосая, ваша мать стала Канчо некого объединения во главе с шиханом Тагаки, так? Не могли бы вы рассказать нам об этом?
Для начала я хочу, чтобы вы узнали немного о Тагаки Каору. Он был одним из тех бранч-чифов, которые действительно были преданы Сосаю и чья деятельность по распространению Киокушина была наиболее успешной. Он приходил к нам домой несколько раз. Немногие бранч-чифы были «приглашены» в семью самим Сосаем, возможно, еще Года и Мияке (он до сих пор является председателем Хонбу). Также они приезжали ко мне с отцом, когда я была за границей. По виду Сосай чувствовал себя непринужденно рядом с Тагаки. Поэтому и мать сразу же сблизилась с ним, и он вошел в ее круг доверия.

Естественно, все бранч-чифы были в смятении, когда услышали о «завещании», а люди наблюдали за тем, как Мацуи уже вел себя так, как будто он король. Тагаки (один из 53 бранч-чифов, которые были при Ояме) и несколько других бранч-чифов также сомневались, на самом ли деле «Экстренное завещание» было именно тем, что хотел сказать Сосай. Как я уже сказала, Тагаки и Сосай были довольно близки: они вместе приезжали в Нью-Йорк за 2 года до смерти последнего, но что-то произошло, и Тагаки был «смещен с должности», и вместо него доверенным лицом Сосая стал Ёнезу из доджо Ямады, он же был одним из тех «свидетелей» отвергнутого «завещания».

Мацуи вышвырнул Тагаки и некоторых других за то, что они рассказывали семье о своих подозрениях по поводу «завещания». 5 бранч-чифов во всеуслышание удивлялись, почему они никогда не слышали о Мацуи от Сосая, а также о том, что на несколько лет Мацуи бросил Киокушин и работал водителем/телохранителем у Кёеичу (корейско-японский преступник из Осаки, который сейчас осужден и находится в тюрьме). Многие строили предположения о намерениях Мацуи и о том, что заставило его вернуться.

Адвокат матери стал также их (Тагаки и четверых остальных) адвокатом, ведь то, будет «завещание» признано действительным или нет, было ключевым вопросом.

Тогда (15 лет назад) Мацуи уже подал документы на регистрацию торговой марки Киокушина на его имя. Это было 13 мая, то есть спустя несколько недель после смерти Сосая, что привело нас в ярость. Также ужасным было то, что он или еще кто-то, кого он нанял, уже подготовил документы до того, как Сосай умер, причем не посоветовавшись с нами и даже не сказав нам ни слова. Ни один патентный адвокат не в состоянии оформить и подать все необходимые для этого документы за несколько дней. Это было его падением. Он обладал определенными техническими навыками, но чтобы возглавлять Киокушин, ему не хватало личных моральных ориентиров.

Когда Тагаки (и четверо других) высказались против своего исключения из Киокушина, предпринятого Мацуи, в суде заявили, что Киокушин не является организацией, подвластной судебному вмешательству. Это означало, что вовлеченные стороны должны были улаживать спор самостоятельно. Тут Тагаки и его люди решили, что главой должна стать какая-нибудь символическая фигура, поэтому они попросили мою мать стать Канчо. Она согласилось, исходя из того, что они действовали в интересах каратэ и организации Сосая. Тагаки заявил, что они будут бороться на нашей стороне и вернут людей к Сосаю.

- Что стало с группой Тагаки, когда Нишида-Санпей отделились от Мацуи?

Они погрязли в «бумагах». (смеется). Это было вопросом времени, но борьба за территорию началась, как только они попытались что-либо придумать.

Еще до того как группа Нишиды-Санпея (тогда они были известны как Комитет Бранч-чифов) покинула Мацуи, многие бранч-чифы не собирались терпеть того, что он позволял делать Гораю, например, изменений в ката (по предложению Горая) и введения системы ежегодной регистрации. Тогда они начали приходить к нашему адвокату, как это ни удивительно, во главе с Хирошиге (заместитель Роямы)! Тот сказал, что мы должны поддержать IKO Kyokushinkaikan, расставляя подобающие структуры по местам. Они попросили мою мать стать Канчо, и она стала, но мы хотели, чтобы люди Нишиды-Санпея работали с людьми Тагаки для построения функционально-организацуонной структуры на законных основаниях.

- Как вы думаете, чего она (миссис Ояма) тогда ожидала от бранч-чифов?

Она хотела удостовериться в том, что это «Экстренное завещание» не приведет к распаду Киокушина. Во-вторых, она хотела убедиться в том, что мы не лишимся всего нашего имущества. Да, ведь на самом деле Мацуи попросил нас покинуть Хонбу (как наше местожительство). Он спросил, почему мы еще там, когда у нас был другой дом (который был заложен. Впоследствии банк изъял и продал его с молотка). Я сказала ему, что жила там, находясь в лоне матери, еще до того, как он начал тренироваться! Он вел себя очень грубо и опрометчиво. Не только Мацуи, но и Года был груб! (смеется). Примерно себя вели только Рояма и Хирошиге (смеется). В любом случае, вплоть до своей госпитализации и последующей смерти Сосай жил именно в Хонбу. Я не могла поверить в то, что они говорили такое людям, только что потерявшим мужа и отца.

По существу, оказавшись в такой ситуации, как описано выше, мы ожидали, что назначенные бранч-чифы в первую очередь продолжат то, что уже начали. Но вместо этого Тезука сказал Коджиме (который также имел доджо в префектуре Чиба) закрыть доджо и работать на него, потому что он начал вести дела с моей матерью раньше. Таким образом, некоторые бранч-чифы из группы Тагаки пытались использовать служебное положение в личных целях. То же самое произошло и в Фукушиме с Анзаем и Санпеем, который последовал за ним (Анзаем) и должен был закрыть свои доджо. Мать заявила, что она не считает это честным, так как те места были назначены Сосаем. Они не хотели слушать, и начались бои. Это должно было систематизировать организацию, а не стать игровой площадкой для сражения за игрушки. (вздыхает)

Впоследствии, когда группы Тагаки и Нишиды-Санпея начали работать на стороне семьи, мы отправились на чемпионат мира, который должен был проводиться совместно. Прибыв на место, мы были удивлены отсутствием Тагаки и его людей. Я спросила Тезуку (который был в группе с Тагаки), что происходит, на что он ответил, что они не хотят работать с Санпеем. К сожалению, тогда мы плохо разбирались в политическом аспекте ситуации, чтобы предпринять соответствующие меры для обретения потерянного контроля.

Я хочу сказать прямо: неправда, что моя мать «прыгала от одной группы к другой», как некоторые пытаются это выставить. Не думаю, что она видела какие-либо разделения среди учеников: для нее все они были учениками Сосая. Только… у некоторых были ужасные манеры и очень плохой вкус по сравнению с остальными.

- Что же случилось с теми бранч-чифами, которые остались с Тагаки?

Сначала они действовали как «группа Тагаки», но потом пути Тагаки и Тезуки разошлись.

- То есть, ваша мать была лидером группы Нишиды-Санпея всего лишь несколько лет? Что это были за отношения?

Не думаю, что слово лидер тут подходит. Она была там не для того, чтобы руководить; эта ответственность лежала на плечах Нишиды и Санпея. Эти люди заявляли о своем несогласии с действиями Мацуи: это не было Киокушином Сосая. Поэтому не думайте, что они делали то же самое, что и он, они действовали более посредственно.

Вместо того чтобы сражаться за Хонбу, они оставили это дело матери. Ведь это она судилась с Мацуи за здание, еженедельный журнал «Power Karate» и торговые марки. ОНА же несла все расходы по судебным разбирательствам. Я тоже занималась бумагами, но все действия суда проводились от имени матери. Однако тогда мой уровень японского языка оставлял желать лучшего, и я была просто поражена тем, что никто из них даже не предложил помочь! Тем временем они приобрели новый офис в Иидабаши, продолжали набирать учеников и устраивать семинары по всему миру, но ничто из этого не могло помочь моей матери в суде.

Видеть, какими расчетливыми они стали, было для меня одним из самых больших разочарований в жизни. До сих пор они пытаются сделать так, чтобы Мацуи выглядел плохим, а они все – рыцарями в сверкающих доспехах. Все это неправда. По крайней мере, намерения Мацуи были ясны и очевидны, что делает его в какой-то мере честным, далеким от правды, но честным. Что же касается Нишиды/Санпея, то они создают видимость, будто «миссис Ояма» в один прекрасный день резко изменилась и попросила их уйти. Но все было совсем не так. То, что Нишида, Санпей и Мидори не поддерживали мою мать, показывало, какими эгоистами они были. Это они попросили ее быть Канчо. Моя мать тратила свои деньги, пытаясь защитить учеников, которые жаловались на то, что Мацуи плохо с ними обращался. Казалось, они не ценили всего этого.

Оохама из префектуры Хирошима (теперь он с Мидори) собирал пожертвования на ведение судебных разбирательств и в итоге открыл свой ресторан окономияки (японские неподслащенные блинчики)! Сначала он был главным секретарем в офисе Нишиды-Санпея и открыл счет на имя моей матери. Он собирал какие-то средства предположительно для того, чтобы поддерживать нас, но моя мать так ничего и не получила. Когда в дело вмешалось следствие, оказалось, что он ежемесячно переводил те средства на два счета: свой и тот, который он открыл на имя матери как Канчо. Когда обо всем этом стало известно, мы попросили Табату, Шичинохе, Мива и Сакамото (сейчас члены Kyokushin Union) завести уголовное дело. Они так и не завели или не смогли сделать этого. Впрочем, как мне сейчас кажется, они просто не хотели быть «гласом обреченных». Как это трусливо.

- Что послужило поводом для разрыва отношений?

Думаю, вряд ли Нишида собирался когда-либо возвращаться. Конечно, такие умонастроения сказались и на остальных.

Когда Мацуи был официально исключен из Хонбу, мы попросили группу Нишиды и Санпея провести собрание. Моя мать чувствовала себя не очень хорошо. Мы так старались создать достойную организацию с Нишидой и Санпеем, но они оба попросту отказались. Как только они узнали о недействительности «Экстренного завещания», они, казалось, решили, что могут делать всё, что хотят, совершенно забыв о том, зачем они сместили Мацуи с поста Канчо. Они действовали очень безответственно. В них было слишком много лицемерия, чтобы думать о правилах. На протяжении двух лет мы с адвокатами пытались убедить Санпея, что им нужно создать инфраструктуру. Все должно быть законно, но они не желали этого, потому что хотели делать все по-своему. Все, что они делали, отражалось на нас, потому что они все же были Киокушином. Они использовали имя, имя моего отца, и даже охраняемые авторским правом материалы без разрешения.

Также начал намечаться раскол и внутри самой их группы на тех, кто впоследствии вступил в Kyokushin Union и тех, кто последовал за Мидори. Первые не хотели, чтобы мать отходила от дел, но они не могли справиться с тем, что творили Нишида и Санпей. Поэтому я поделилась с ними мыслью о том, что вряд ли она должна продолжать сражаться на их стороне. Я не думала, что ей придется обратиться в суд, провести кучу времени у адвоката и потратить огромные деньги, чтобы услышать, что она лжет. Они намекали, что она была из такого рода людей, которые идут туда, где больше денег. Я не могла это так просто простить, и никогда не забуду. Хотя я и сумела сделать так, чтобы это никак не влияло на мою жизнь, я очень остерегаюсь кое-кого из тех людей. Они спрятались за спиной у моей матери и сделали так, чтобы она боролась за то, за что должны были драться они.

- Как вы думаете, что должна была сделать группа Нишиды-Санпея по-другому?

Как группа, они должны были обращаться с ней как с цветком лотоса (смеется). Они должны были принимать большее участие в судебных разбирательствах, работать со мной и адвокатами.

Но более важно то, что они должны были совершенствоваться духовно. Никого из них я бы никогда не хотела называть учителем. Думаю, они тренировались физически, и, очевидно, много. Но ничто не было перенесено в реальность, в их повседневную жизнь. Так просто проповедовать что-то в доджо, но жить этим – совсем другое. Они оба были очень быстрыми и очень сильно захотели сбежать, как только «на кухне стало слишком жарко», так сказать (вздыхает).

- Что вы думаете о Мидори?

К сожалению, он сделал очень неудачный выбор, и мы были вынуждены обратиться в суд. У него были очень плохие советчики и бездарный адвокат, по воле которого их группа и «изменила» название на «Шин Киокушин». Должна сказать, это было абсолютно бессмысленным поступком. Сначала моя мать симпатизировала ему, пока он не стал «президентом». До сих пор я нахожусь в шоке от его решения зарегистрировать могилу моего отца и нашей семьи на его имя, причем нам он даже не удосужился сказать об этом. Так же он обманывает и своих людей, и это на самом деле отвратительно, в особенности потому, что, как мне кажется, многие ему верят.

- Не могли бы вы рассказать подробнее об этом инциденте с могилой Сосая?

Это долгая история...

Мать хотела заново объединить людей, и одной из мыслей было обустройство места погребения моего отца. Сама идея покупки могилы для Сосая принадлежала Соено Канчо из Шидокана (некогда он был бранч-чифом и в Киокушине). Он попросил у матери разрешения сформировать комитет, чтобы купить участок земли для могилы на кладбище Гококуджи на имя Оямы. Предполагалось, что любой желающий сможет приходить туда и отдавать почести, поэтому моя мать согласилась.

Соено и Ямазаки Терутомо (он же был чемпионом первого всеяпонского чемпионата по Киокушину) предложили моей матери собраться всем вместе и купить место для могилы. Мидори был в ярости, ведь мать договаривалась об этом с теми людьми, а не с ним. Когда Ирики (из той же группы) узнал, что мать говорила с Соено Канчо, Нишида (в т